Каким предстает перед нами славный кухулин. Детские сказки онлайн. Социальное значение мифа

Незнакомец, советуем тебе читать сказку "Бой Кухулина с Фердиадом (Ирландская сказка)" самому и своим деткам, это замечательное произведение созданное нашими предками. Воодушевление предметов быта и природы, создает красочные и завораживающие картины о окружающего мира, делая их загадочными и таинственными. Преданность, дружба и самопожертвование и иные положительные чувства преодолевают все противостоящие им: злобу, коварство, ложь и лицемерие. Вероятно из-за незыблемости человеческих качеств во времени, все нравоучения, мораль и проблематика остаются актуальными во все времена и эпохи. Сюжет прост и стар как мир, но каждое новое поколение находит для себя в нем нечто актуальное для себя и полезное. В произведениях зачастую используются уменьшительно-ласкательные описания природы, делая этим представляющуюся картину еще более насыщенной. Зачастую в детских произведениях, центральным становятся личностные качества героя, его противление злу, постоянно пытающегося сбить добра-молодца с верного пути. Сказка "Бой Кухулина с Фердиадом (Ирландская сказка)" читать бесплатно онлайн непременно полезно, она воспитает в вашем ребенке только хорошие и полезные качества и понятия.

Г ерой из героев, славный воин древнего Ульстера, первый среди воинов Красной Ветви короля Конхобара, бесстрашный уладский пес – так называли Кухулина его друзья и враги. И был еще только один воин в пяти королевствах древней Ирландии, или, как тогда говорили, – в Эрйне, который мог сравниться с Кухулином в отваге и боевом искусстве. То был Фердиад, сын Дамона.
Эти два славных героя – Кухулин и Фердиад – были названными братьями и друзьями. Они вместе росли, вместе обучались приемам боевой силы и мужества у грозной воительницы Скатах на острове Скай. Там прошла их юность, там они познали любовь и возмужали, оттуда рука об руку отправились на ратные подвиги в чужие, далекие страны.
Их преданность и верную дружбу скрепила кровь, пролитая во многих опасных битвах, боях и сражениях. Но случилось так, что, рассердившись на злого и коварного короля Конхобара, Фердиад вместе с другими воинами Красной Ветви покинул Ульстер и ушел на службу к гордой и жестокой коннахтской королеве Мав.
Как раз в ту пору Мав задумала идти войной на королевство Ульстер. Ей давно хотелось показать королю уладов Конхобару, что не он самый сильный король в Эрине.
Она собрала всех своих славных воинов, и сама повела их на север в Ульстер. Время для войны она выбрала удачное – короля Конхобара и его воинов одолел тяжкий недуг. Это случалось с ними к началу каждой зимы – в наказание за то, что однажды король Конхобар надсмеялся над богиней войны Махой.
И вот когда все уладские воины обессилели от недуга, королева Мав покинула Коннахт и подошла со своим воинством к самой границе Ульстера – к Северному Проходу.
Узнав, что на Ульстер идет могучее войско королевы Мав, Кухулин послал своего возницу Лойга к богине Махе с великой просьбой, чтобы она сняла свое проклятье с уладов. А пока силы к ним еще не вернулись, Кухулин один вышел защищать Северный Проход от врага.
Проклятье богини Махи его не коснулось: когда с уладами только случилось это несчастье, Кухулин еще не родился.
Не проходило дня, чтобы от руки Кухулина пало меньше ста воинов королевы Мав. Недаром шла о нем слава героя из героев, бесстрашного бойца, победителя во многих битвах.
Мало того, по ночам Кухулин незаметно подбирался к самому лагерю гордой королевы и камнями, метко пущенными из пращи, разгонял всю ее стражу. Так что никому не было от него покоя не только днем, но и ночью.
Тогда надумала королева Мав направить к Кухулину гонцов и послов. Гонцы бегали от нее к палатке Кухулина и обратно, передавая ее вопросы и его ответы. И было решено между ними, что не станет больше королева Мав продвигаться в Ульстер форсированным маршем, а будет каждый день посылать к Кухулину по одному воину для встречи в славном поединке. Условились они, что пока он будет биться в поединке, она может идти со своим войском вперед, но как только воин ее будет убит – коли это случится, – она остановится до следующего дня.
«Лучше уж я буду терять в день по одному воину, чем по сто», – думала коварная Мав.
Но шел день за днем, и Кухулин убивал в честном поединке одного за другим лучших ее воинов. И настал день, когда королева Мав не знала, кто бы еще мог сразиться и выдержать бой с Кухулином.
Пришлось ей созвать большой совет мужей Эрина. Стали мужи Эрина думать и, подумав, сошлись на одном:
– Фердиад, сын Дамона! Ибо в битве, в бою и в сражении он один равен храбрейшему герою Кухулину. Вместе росли они, вместе обучались приемам боевой силы и мужества у грозной Скатах.
– Удачный выбор! – одобрила королева.
И послали гонцов и послов за Фердиадом. Но Фердйад отказался, отверг, отослал назад гонцов и послов королевы. Не пошел он на ее зов, ибо знал, чего хотят от него: чтобы вступил он в единоборство с милым другом своим, названым братом и советником.

Тогда Мав послала к Фердиаду друидов и злых певцов, чтобы они спели ему три цепенящих песни и три злых заклинания – на позор, посмеяние и презрение, – если Фердиад откажется к ней прийти.
На этот раз Фердиад пошел, ибо легче, казалось ему, пасть от копья силы, ловкости и отваги, чем от стрел стыда, позора и поношения.
Мав сама вышла к нему навстречу и приняла его с честью и приветом. Потом созвала своих вождей и военачальников и приказала им устроить в честь Фердиада пир.
За столом Фердиад сидел от нее по правую руку. А с другой стороны рядом с ним Мав посадила свою дочь Фйндабайр и наказала ей подливать герою лучшие вина, чтобы его кубок никогда не оставался пустым.
Фердиад быстро захмелел и развеселился. Тогда королева стала восхвалять его отвагу, мужество и геройские подвиги и посулила ему несметные богатства, новые земли и свою дочь Фйндабайр в жены, если он вступит в единоборство с Кухулином.
Собравшиеся за столом громко приветствовали такие слова королевы.
Все, кроме Фердиада.
Он один сидел молча. Горько было ему даже думать о бое со своим другом, товарищем и побратимом. Он сказал королеве:
– Твои дары поистине щедры и прекрасны, гордая Мав! Но я недостоин их. Никогда я не приму их в награду за бой с милым моим другом Кухулином.
Еще он так сказал королеве:
И сердца наши бились рядом, И в лесах мы сражались рядом, На постели одной спали рядом, Устав, обессилев в жестоком бою…
И поняла тогда Мав, что такую преданность и любовь не разрушить ни лестью, ни подкупом. И задумала она иной план.
Когда Фердиад кончил песню об опасных делах, какие они свершали вместе с Кухулином, она, сделав вид, будто не слышала, что он только что говорил, обернулась к своим воинам и советникам и спокойно заметила:
– Пожалуй, теперь я готова поверить тому, что говорил о Фердиаде Кухулин.
– А что Кухулин говорил обо мне? – спросил Фердиад.
– Он сказал, что ты слишком опаслив и осторожен, чтобы выступить против него в поединке, – ответила Мав.
Фердиада охватил гнев, и он воскликнул:
– Не следовало Кухулину так говорить обо мне! Не мог он, положа руку на сердце, сказать, что хоть раз я был трусом или выказал недостаток храбрости в наших общих делах. Клянусь моим славным оружием, завтра же на рассвете я первый вызову его на бой, который мне так ненавистен!
И, не прибавив больше ни слова, Фердиад, печальный, вернулся в свою палатку.
В ту ночь не слышно было ни музыки, ни песен среди верных воинов Фердиада. Они видели, как вернулся с королевского пира их начальник и господин, и шепотом вели беседу, с тревогой вопрошая друг друга, что же будет. Они знали, что Фердиад искусен и неустрашим в бою, но они знали, что не менее искусен и столь же неустрашим Кухулин.
Как им было не знать, что когда встречаются в честном поединке два таких бесстрашных героя, одному из них суждено погибнуть!
Фердиад отдыхал до рассвета, а потом велел запрячь колесницу – он хотел явиться на место поединка раньше Ку-хулина.
Возница вывел коней, запряг колесницу и вернулся в палатку к Фердиаду. Он попытался уговорить своего господина не идти в бой на Кухулина. Фердиад не скрыл от него, как тяжело ему выступать против своего побратима, но уж коли он дал слово королеве Мав, он его сдержит:
Лучше б он не давал ей слова!
Печаль и гнев не оставляли Фердиада при мысли об этом. Он пришел в палатку уладских воинов и, повысив голос, громко сказал, чтобы слышали все:
– Пусть лучше мне погибнуть от руки славного Кухулина, чем ему от меня! А если падет от моей руки Кухулин, не жить и королеве Мав и многим из ее славных воинов. Виною тому обещание, какое она вырвала у меня, когда я был пьян и весел у нее на пиру. Верьте мне!
Потом Фердиад взошел на колесницу и устремился к броду через реку на место поединка. Там он заставил возницу распрячь коней и, разобрав колесницу, велел поставить для себя шатер и накрыть его шкурами. Землю застлали пледами, набросали подушек, и Фердиад лег спать до прихода Кухулина.
А пока он спал, верный Кухулину Фёргус тайно покинул палатку коннахтских воинов и отправился к Кухулину, чтобы сказать ему, с кем ему предстоит биться в грядущий день.
– Клянусь жизнью, – р.оскликнул Кухулин, услышав эту весть, – не такой разговор хотелось бы мне вести с моим другом и побратимом! Не из страха перед ним, но из любви и нежной привязанности. Но раз уж так случилось, лучше мне погибнуть от руки этого славного воина, чем ему от меня!
И Кухулин лег спать и спал долго. Не хотел он рано вставать, чтобы коннахтские воины не сказали, что ему не спится от страха перед Фердиадом. Солнце стояло уже высоко, когда он наконец поднялся на свою колесницу и поехал к броду через реку на место поединка.
Фердиад уже ждал его и, как только Кухулин сошел с колесницы, приветствовал своего друга.
– Ах, Фердиад, – горестно сказал ему в ответ Кухулин, – раньше я верил, что ты приветствуешь меня как друг. Но теперь этой веры больше нет! Как мог ты променять нашу дружбу на лживые обещания вероломной женщины?
Уязвленный упреками Кухулина, Фердиад воскликнул:
– Не слишком ли затянулся наш разговор? Пора вступить в беседу нашим копьям!
И вот, сблизившись, славные воины стали метать друг в друга легкие копья. Словно пчелы в ясный летний денек, летали между врагами острые дротики, и горело солнце на их крыльях – наконечниках.
Так бились они целый день, время от времени меняя оружие. Но и в защите, и в нападении их искусство было равно, и какое бы оружие они ни выбирали, ни разу оно не обагрилось их кровью. Когда же спустилась ночь, они решили, что на сегодня поединок закончен и пора отдохнуть.
Побросав оружие своим возницам, отважные воины кинулись друг другу на шею и трижды по-братски нежно расцеловались.
Потом возницы приготовили для них постели из свежего камыша, для каждого на своем берегу реки: для Фердиада – на южном, для Кухулина – на северном.
Из Ульстера прискакали гонцы и привезли Кухулину целебные травы и снадобья, чтобы поднять его силы и избавить от боли и усталости его натруженное тело. Кухулин разделил все травы и все лекарства поровну и отослал половину Фердиаду.
А коннахтские воины принесли из лагеря для Фердиада еду и питье. Фердиад разделил тоже все поровну и отослал половину Кухулину.
Ночь их кони провели в одном загоне, а возницы – вместе у одного костра.
Наутро, как только засветило солнце, бойцы снова встретились у брода. На этот раз они сражались на колесницах, пуская в ход тяжелые копья. Бой шел весь день, и каждый получил немало жестоких ударов, прежде чем настала ночь и они решили передохнуть. На этот раз оба были так тяжело изранены, что птицы могли влетать в их раны с одной стороны и вылетать с другой.
Но и эту ночь их кони провели в одном загоне, а возницы – вместе у одного костра.
Когда же наутро они встретились у брода, чтобы продолжать поединок, Кухулин увидел, что Фердиад уже не тот, что был прежде: и взгляд его стал мрачен, и не мог он уже прямо держаться, а шел сгорбившись, еле волоча ноги.
Великая печаль охватила Кухулина. Он перешел вброд реку и, приблизившись к Фердиаду, сказал ему:
– Друг мой, товарищ и побратим, вспомни, как мы любили друг друга, как вместе проливали кровь в жестоких битвах, боях и сраженьях. Послушай своего младшего брата: откажись от единоборства у брода!
На это Фердиад ниже опустил голову, чтобы не смотреть в глаза Кухулину, и сказал с грустью, что не может он нарушить свое слово, данное в злую минуту королеве Мав, и будет биться с Кухулином, пока один из них не победит.
На этот раз они вместе выбрали оружие, и бой начался.
Весь длинный день в полной тишине они метали тяжелые копья, сшибались на острых мечах, рубили, кололи, резали и наносили прямые удары. Только темный вечер заставил их кончить единоборство.
Все так же молча побросали они оружие своим возницам и, не обнявшись, не сказав друг другу доброго слова, мрачно разошлись по своим палаткам.
Ту ночь их кони провели в разных загонах, а возницы – каждый у своего костра.
Рано утром Фердиад поднялся первым и надел свои самые прочные, самые тяжелые, непроницаемые боевые доспехи, чтобы защитить себя от ужасного рогатого копья – Га-Бульга, каким славился Кухулин в поединке у брода.
Вскоре вышел к реке и Кухулин, и бой разгорелся, свирепый и беспощадный.
Удары их копий были так сильны, что щиты бойцов прогнулись внутрь. Шум битвы их был так велик, что вспугнул всех демонов неба и заставил их носиться в воздухе с громкими криками. Так тяжела была поступь бойцов, что они вытеснили реку из берегов.
Уже близился вечер, когда Фердиад неожиданным выпадом жестоко ранил Кухулина, вонзив свой меч в его тело по самую рукоять, и кровь рекой полилась из раны и затопила брод.

Кухулин не успел ответить, а Фердиад следом за первым ударом нанес второй и третий.
Только тогда крикнул Кухулин своему вознице Лойгу, чтобы подал он рогатое копье Га-Бульгу. Прицелившись, он метнул его двумя пальцами ноги, и Га-Бульга, пробив тяжелые доспехи Фердиада, смертельно поразило его.
– Вот и пришел мне конец, мой Кухулин, – произнес Фердиад и рухну на землю.
Увидев, как падает на землю его друг и названый брат, Кухулин отбросил страшное свое оружие и кинулся к Фердиаду. Он склонился над ним, поднял его на руки и с осторожностью перенес через брод на северную сторону реки – сторону славных уладов. Не хотел он оставлять друга своих юных лет, своего названого брата, соратника в грозных битвах на земле врагов, на южном берегу реки.
Кухулин опустил Фердиада на землю, склонился над ним и стал горько его оплакивать. Забывшись в горе и не думая об опасности, Кухулин долго просидел так возле убитого друга, пока его возница Лойг не посоветовал ему уйти подальше от брода, где в любую минуту на него могли напасть коварные воины королевы Мав.
На слова Лойга Кухулин медленно поднял голову и сказал тихо, печально:
– Друг мой Лойг, знай и запомни: отныне и впредь любая битва, любой бой или сраженье покажутся мне пустой шуткой, забавой, игрушкой после поединка с милым моему сердцу Фердиадом.
И такую песню сложил Кухулин, оплакивая убитого друга:

В ученье у Скатах мы были рядом –
У грозной наставницы юных лет
Вместе прошли мы науку побед…

В играх, забавах мы были рядом,
Пока у брода не встретил ты смерть.

В боях жестоких мы бились рядом,
И каждому щит был от Скатах в дар –
За первый успех, за верный удар…
И вот у брода ты встретил смерть.

В играх, забавах мы были рядом,

Милый мой друг, мой светоч, брат мой,
Гроза героев, славный герой,
Без страха ты шел в последний бой…
И вот у брода ты встретил смерть.

В играх, забавах мы были рядом,
Пока у брода не встретил ты смерть,

О лев свирепый, лютый и мудрый,
О вал морской, что о берег бьет,
С пути все сметая, ты шел вперед…
И вот у брода ты встретил смерть.

В играх, забавах мы были рядом,
Пока у брода не встретил ты смерть,

Любимый друг мой, отважный Фердиад,
Все смерти стоят твоей одной.
Вчера высокой ты был горой.
Сегодня у брода ты встретил смерть.

Кухулин – главный герой ирландских саг, так называемого «уладского цикла». Он – участник самого большого ирландского героического сказания «Похищение Быка из Куальнге»; одновременно вокруг этого персонажа циклизуются собственные сюжеты, повествующие о его жизни от рождения до смерти. В «Похищении Быка из Куальнге» имеется несколько вставок, специально рассказывающих о Кухулине. Несомненно, это любимый герой ирландцев. Но суждено ему было прожить недолго – он погиб в возрасте около 28-и лет. Итак, почему же народ (а эпос – отражение коллективного народного сознания) убил своего любимого героя в расцвете молодости?

В самом эпосе этому даётся такое объяснение: в юности Кухулин услышал пророчество, что тот, кого посвятят в воины в определенный день, совершит геройские подвиги, прославится на века, но умрёт молодым. Разумеется, Кухулин в этот день отправился к королю, чтобы тот совершил над ним обряд посвящения. Это – мотив предсказания, но не ясно, почему человек, совершивший геройские подвиги, должен умереть молодым. В саге «Смерть Кухулина» его гибель объясняется местью братьев Галатинов – однако, Кухулин убил на своем веку столько врагов, что не одни братья Галатины имели право мести, т.е. выбор врагов случаен. Дело не в братьях Галатинах, а в том, что Кухулин ДОЛЖЕН умереть.

Путь Кухулина к смерти обставлен в традиционно ирландском стиле. Здесь и угрожающее предостережение (не езди на войну – убьют), и встреча с потусторонними существами, и нарушение всех мыслимых запретов (гейсов) – Кухулин явно шёл на встречу со смертью. Если он был не дурак (а у нас нет никаких оснований полагать, что Кухулин был дураком), шёл он к своей гибели совершенно сознательно.

Этот сознательный шаг включает Кухулина в круг общеарийских представлений о герое и судьбе. В столкновении с судьбой погибают все греческие герои (на этом основан целый жанр – трагедия), герои германских сказаний (вспомнить Гунтера и Хёгни, Сёрли и Хамдира; о Зигфриде (Сигурде) – разговор особый). Таким образом, мы имеем право рассматривать саги о Кухулине не в отрыве от всего общеарийского наследия, но в непосредственной связи с ним. Впрочем, в этом нет ничего странного, ибо ирландцы – народ арийский.

Судьба героя – умереть молодым. Но смерть не приходит сама по себе. Смерть – это божественная кара, это наказание за преступление. Итак, герой должен совершить преступление, вольно или невольно. Нарушение гейсов в саге «Смерть Кухулина» не в счёт. Он уже идёт на автоматизме – так сказать, нарушает табу до кучи в соответствии с ирландской концепцией «путь к смерти» (смотри «Разрушение Дома Да Дерга», «Разрушение Дома Да Хока»). Чаще всего преступлением, расплатой за которое бывает смерть, в арийской традиции является нарушение моральных заповедей (табу) и нарушение данной клятвы. Сигурд клялся Брюнхильд, а женился на Гудрун, за что и поплатился. Гунтер и Хёгни заключили обряд побратимства с Зигфридом, но убили его – результат тот же (причем Хёгни лично не убивал Сигурда, но служил убийце, потому их судьбы и оказались связанными). Был ли мотив клятвопреступления в сказаниях о Кухулине? Да, был, хотя он и не подчеркнут так, как в германских сказаниях.

Во-первых, Кухулин служил неправому королю. Конхобар нарушил клятвы сыновьям Уснеха, и все приверженцы тут же от него разбежались, остался один Кухулин. Как отмечалось в случае с Хегни, служба клятвопреступнику есть преступление.

Во-вторых, Кухулин клялся в верности Эмер, отправляясь учиться боевым искусствам к Скатах. Клятву он не сдержал. Правда, арийские народы не слишком зациклены на физической верности мужчины, но и у них проскальзывает, что измена безнаказанной не остается. Медея прокляла Язона, из-за Брюнхильд погиб Зигфрид.

В-третьих, Кухулин убил Фер Диада, своего названного брата. Это уже серьёзнее; преступления против родичей (а названный брат входит в систему родства) безнаказанными оставаться не могут в принципе. Вся родовая мораль оказывается поколебленной, а значит – колеблется и весь мир. Для восстановления гармонии убийца должен распроститься с жизнью. И пусть ему мстит не родня Фер Диада – ему мстят Боги и Судьба, как высшая справедливость.

Итак, Кухулин нарушил основы общественной морали: поддержал неправую власть (государственная гармония), замахнулся на род (социальная гармония) и на Женщину (гармония в отношениях полов). И этакий злодей выступает всеобщим народным любимцем! Тут впору спрашивать не «Почему он убит?», а «Почему он стал героем?».

Будем разбирать дальше. Почему вообще нашими героями становятся асоциальные личности? Робин Гуд – хоть и благородный, а всё же разбойник; Стенька Разин – тут благородство и близко не лежало; затем – ковбои Дикого Запада, австралийские бушрейнджеры...

А сам он был разбойником, грозой больших дорог,

Он рабство презирал всю жизнь, тюрьму терпеть не мог,

И звали его Донахью, именовали Джек,

И был он очень славный и хороший человек.

Не правда ли, последняя строка находится в резком противоречии с первой? Продолжим цитату:

И этот самый Донахью, как вы понять могли,

Был выслан из Ирландии, родной его земли...

Родной брат Кухулина! Такая же асоциальная личность – и народный любимец! Все сетуют на засилье американских боевиков, однако же – это коммерческое выражение социального интереса к асоциальным типам. Это затрагивает основы нашего подсознания, и корни этого явления лежат в первичной стадии развития общества. Это даже не арийцы, это ещё дальше, в примитивном сознании, которое роднит нас с маринд-аним. В первичном, примитивном общественном сознании сталкиваются две противоположности: свобода (воля) и запрет (невозможность). Регулятором общественного поведения в этом случае становится мораль, которая ставит границы свободы индивидуума в рамках общества, т.е., определяет, какое поведение индивидуума допустимо, чтобы общество не развалилось. Противоположность тут такого рода: человек, как общественное создание, не может жить вне общества, но человек, как индивидуальность, желает порвать с ним. В примитивном сознании мораль носит характер запретов, установленных силами, более могущественными, чем человек – мораль рассматривается как нечто первичное. В то же время сами Боги (или другие сверхъестественные существа) находятся вне сферы морали (на то они и сверхъестественные) – тот, кто устанавливает закон, сам этому закону не подвластен (как это похоже на устройство нашего государства!..). Нарушение закона человеком карается смертью, для Бога же закона вообще нет. Перечитайте греческую мифологию, как наиболее доступную – там это хорошо видно. Итак, что для человека постыдно и преступно, для Бога естественно.

Из этого есть важное следствие: человек, нарушающий нормы морали, бросает вызов самому Богу, он как бы заявляет о своем праве на божественное величие. Как подросток, на глазах у всех курящий сигарету, хлебающий водку из горла бутылки, ругающийся матом (напоминаю, сознание этого подростка в точности соответствует примитивному уровню сознания, и в какой-то степени заложено в подсознании каждого человека на уровне общности человеческого мышления).

Разумеется, нормальный представитель общества (любого) и не помышляет о нарушении установленной морали, но в том-то и дело, что Герой – не таков. Герой в своей индивидуальности равен Богам, и он бросает им вызов, совершая аморальные поступки. Он раскачивает мир, рвёт установленные связи – и гибнет, потому что Боги выше людей. Но на короткий миг он становится равен Богу, и за этот миг он готов заплатить жизнью. В этом и есть трагедия Героя. Но в этом есть и воплощение Великой Гармонии (которая, кстати сказать, стоит и над Богами). Равный Богам, порвавший с миром людей, нарушивший моральные запреты, ДОЛЖЕН уйти к Богам – в тот, другой мир, где эти запреты не действуют. Ему нет места среди людей. Такова судьба Кухулина. Такова судьба многих героев.

Счастливый конец тогда ещё не был придуман. Счастливый конец – порождение более поздней эпохи. Кухулин умрёт под копьём братьев Галатинов, пронзённый стоя... Многие исследователи видят в его смерти аналогии с Христом.

Из древних ирландских саг

Герой из героев, славный воин древнего Ульстера, первый среди воинов Красной Ветви короля Конхобара, бесстрашный уладский пес - так называли Кухулина его друзья и враги. И был еще только один воин в пяти королевствах древней Ирландии, или, как тогда говорили,- в Эрйне, который мог сравниться с Кухулином в отваге и боевом искусстве. То был Фердиад, сын Дамона.

Эти два славных героя - Кухулин и Фердиад - были названными братьями и друзьями. Они вместе росли, вместе обучались приемам боевой силы и мужества у грозной воительницы Скатах на острове Скай. Там прошла их юность, там они познали любовь и возмужали, оттуда рука об руку отправились на ратные подвиги в чужие, далекие страны.

Их преданность и верную дружбу скрепила кровь, пролитая во многих опасных битвах, боях и сражениях. Но случилось так, что, рассердившись на злого и коварного короля Конхобара, Фердиад вместе с другими воинами Красной Ветви покинул Ульстер и ушел на службу к гордой и жестокой коннахтской королеве Мав.

Как раз в ту пору Мав задумала идти войной на королевство Ульстер. Ей давно хотелось показать королю уладов Конхобару, что не он самый сильный король в Эрине.

Она собрала всех своих славных воинов, и сама повела их на север в Ульстер. Время для войны она выбрала удачное - короля Конхобара и его воинов одолел тяжкий недуг. Это случалось с ними к началу каждой зимы - в наказание за то, что однажды король Конхобар надсмеялся над богиней войны Махой.

И вот когда все уладские воины обессилели от недуга, короле-

ва Мав покинула Коннахт и подошла со своим воинством к самой границе Ульстера - к Северному Проходу.

Узнав, что на Ульстер идет могучее войско королевы Мав, Кухулин послал своего возницу Лойга к богине Махе с великой просьбой, чтобы она сняла свое проклятье с уладов. А пока силы к ним еще не вернулись, Кухулин один вышел защищать Северный Проход от врага.

Проклятье богини Махи его не коснулось: когда с уладами только случилось это несчастье, Кухулин еще не родился.

Не проходило дня, чтобы от руки Кухулина пало меньше ста воинов королевы Мав. Недаром шла о нем слава героя из героев, бесстрашного бойца, победителя во многих битвах.

Мало того, по ночам Кухулин незаметно подбирался к самому лагерю гордой королевы и камнями, метко пущенными из пращи, разгонял всю ее стражу. Так что никому не было от него покоя не только днем, но и ночью.

Тогда надумала королева Мав направить к Кухулину гонцов и послов. Гонцы бегали от нее к палатке Кухулина и обратно, передавая ее вопросы и его ответы. И было решено между ними, что не станет больше королева Мав продвигаться в Ульстер форсированным маршем, а будет каждый день посылать к Кухулину по одному воину для встречи в славном поединке. Условились они, что пока он будет биться в поединке, она может идти со своим войском вперед, но как только воин ее будет убит - коли это случится,- она остановится до следующего дня.

«Лучше уж я буду терять в день по одному воину, чем по сто»,- думала коварная Мав.

Но шел день за днем, и Кухулин убивал в честном поединке одного за другим лучших ее воинов. И настал день, когда королева Мав не знала, кто бы еще мог сразиться и выдержать бой с Кухулином.

Пришлось ей созвать большой совет мужей Эрина. Стали мужи Эрина думать и, подумав, сошлись на одном:

Фердиад, сын Дамона! Ибо в битве, в бою и в сражении он один равен храбрейшему герою Кухулину. Вместе росли они, вместе обучались приемам боевой силы и мужества у грозной Скатах.

Удачный выбор! - одобрила королева.

И послали гонцов и послов за Фердиадом. Но Фердйад отказался, отверг, отослал назад гонцов и послов королевы. Не пошел он на ее зов, ибо знал, чего хотят от него: чтобы вступил он в единоборство с милым другом своим, названым братом и советником.

Тогда Мав послала к Фердиаду друидов и злых певцов, чтобы они спели ему три цепенящих песни и три злых заклинания - на позор, посмеяние и презрение,- если Фердиад откажется к ней прийти.

На этот раз Фердиад пошел, ибо легче, казалось ему, пасть от копья силы, ловкости и отваги, чем от стрел стыда, позора и поношения.

Мав сама вышла к нему навстречу и приняла его с честью и приветом. Потом созвала своих вождей и военачальников и приказала им устроить в честь Фердиада пир.

За столом Фердиад сидел от нее по правую руку. А с другой стороны рядом с ним Мав посадила свою дочь Фйндабайр и наказала ей подливать герою лучшие вина, чтобы его кубок никогда не оставался пустым.

Фердиад быстро захмелел и развеселился. Тогда королева стала восхвалять его отвагу, мужество и геройские подвиги и посулила ему несметные богатства, новые земли и свою дочь Фйндабайр в жены, если он вступит в единоборство с Кухулином.

Собравшиеся за столом громко приветствовали такие слова королевы.

Все, кроме Фердиада.

Он один сидел молча. Горько было ему даже думать о бое со своим другом, товарищем и побратимом. Он сказал королеве:

Твои дары поистине щедры и прекрасны, гордая Мав! Но я недостоин их. Никогда я не приму их в награду за бой с милым моим другом Кухулином.

Еще он так сказал королеве:

И сердца наши бились рядом, И в лесах мы сражались рядом, На постели одной спали рядом, Устав, обессилев в жестоком бою…

И поняла тогда Мав, что такую преданность и любовь не разрушить ни лестью, ни подкупом. И задумала она иной план.

Когда Фердиад кончил песню об опасных делах, какие они свершали вместе с Кухулином, она, сделав вид, будто не слышала, что он только что говорил, обернулась к своим воинам и советникам и спокойно заметила:

Пожалуй, теперь я готова поверить тому, что говорил о Фердиаде Кухулин.

А что Кухулин говорил обо мне? - спросил Фердиад.

Он сказал, что ты слишком опаслив и осторожен, чтобы выступить против него в поединке,- ответила Мав.

Фердиада охватил гнев, и он воскликнул:

Не следовало Кухулину так говорить обо мне! Не мог он,

положа руку на сердце, сказать, что хоть раз я был трусом или выказал недостаток храбрости в наших общих делах. Клянусь моим славным оружием, завтра же на рассвете я первый вызову его на бой, который мне так ненавистен!

И, не прибавив больше ни слова, Фердиад, печальный, вернулся в свою палатку.

В ту ночь не слышно было ни музыки, ни песен среди верных воинов Фердиада. Они видели, как вернулся с королевского пира их начальник и господин, и шепотом вели беседу, с тревогой вопрошая друг друга, что же будет. Они знали, что Фердиад искусен и неустрашим в бою, но они знали, что не менее искусен и столь же неустрашим Кухулин.

Как им было не знать, что когда встречаются в честном поединке два таких бесстрашных героя, одному из них суждено погибнуть!

Фердиад отдыхал до рассвета, а потом велел запрячь колесницу - он хотел явиться на место поединка раньше Ку-хулина.

Возница вывел коней, запряг колесницу и вернулся в палатку к Фердиаду. Он попытался уговорить своего господина не идти в бой на Кухулина. Фердиад не скрыл от него, как тяжело ему выступать против своего побратима, но уж коли он дал слово королеве Мав, он его сдержит:

Лучше б он не давал ей слова!

Печаль и гнев не оставляли Фердиада при мысли об этом. Он пришел в палатку уладских воинов и, повысив голос, громко сказал, чтобы слышали все:

Пусть лучше мне погибнуть от руки славного Кухулина, чем ему от меня! А если падет от моей руки Кухулин, не жить и королеве Мав и многим из ее славных воинов. Виною тому обещание, какое она вырвала у меня, когда я был пьян и весел у нее на пиру. Верьте мне!

Потом Фердиад взошел на колесницу и устремился к броду через реку на место поединка. Там он заставил возницу распрячь коней и, разобрав колесницу, велел поставить для себя шатер и накрыть его шкурами. Землю застлали пледами, набросали подушек, и Фердиад лег спать до прихода Кухулина.

А пока он спал, верный Кухулину Фёргус тайно покинул палатку коннахтских воинов и отправился к Кухулину, чтобы сказать ему, с кем ему предстоит биться в грядущий день.

Клянусь жизнью, - р.оскликнул Кухулин, услышав эту весть,- не такой разговор хотелось бы мне вести с моим другом и побратимом! Не из страха перед ним, но из любви и нежной

привязанности. Но раз уж так случилось, лучше мне погибнуть от руки этого славного воина, чем ему от меня!

И Кухулин лег спать и спал долго. Не хотел он рано вставать, чтобы коннахтские воины не сказали, что ему не спится от страха перед Фердиадом. Солнце стояло уже высоко, когда он наконец поднялся на свою колесницу и поехал к броду через реку на место поединка.

Фердиад уже ждал его и, как только Кухулин сошел с колесницы, приветствовал своего друга.

Ах, Фердиад,- горестно сказал ему в ответ Кухулин,- раньше я верил, что ты приветствуешь меня как друг. Но теперь этой веры больше нет! Как мог ты променять нашу дружбу на лживые обещания вероломной женщины?

Уязвленный упреками Кухулина, Фердиад воскликнул:

Не слишком ли затянулся наш разговор? Пора вступить в беседу нашим копьям!

И вот, сблизившись, славные воины стали метать друг в друга легкие копья. Словно пчелы в ясный летний денек, летали между врагами острые дротики, и горело солнце на их крыльях - наконечниках.

Так бились они целый день, время от времени меняя оружие. Но и в защите, и в нападении их искусство было равно, и какое бы оружие они ни выбирали, ни разу оно не обагрилось их кровью. Когда же спустилась ночь, они решили, что на сегодня поединок закончен и пора отдохнуть.

Побросав оружие своим возницам, отважные воины кинулись друг другу на шею и трижды по-братски нежно расцеловались.

Потом возницы приготовили для них постели из свежего камыша, для каждого на своем берегу реки: для Фердиада - на южном, для Кухулина - на северном.

Из Ульстера прискакали гонцы и привезли Кухулину целебные травы и снадобья, чтобы поднять его силы и избавить от боли и усталости его натруженное тело. Кухулин разделил все травы и все лекарства поровну и отослал половину Фердиаду.

А коннахтские воины принесли из лагеря для Фердиада еду и питье. Фердиад разделил тоже все поровну и отослал половину Кухулину.

Ночь их кони провели в одном загоне, а возницы - вместе у одного костра.

Наутро, как только засветило солнце, бойцы снова встретились у брода. На этот раз они сражались на колесницах, пуская в ход тяжелые копья. Бой шел весь день, и каждый получил немало жестоких ударов, прежде чем настала ночь и они решили

передохнуть. На этот раз оба были так тяжело изранены, что птицы могли влетать в их раны с одной стороны и вылетать с другой.

Но и эту ночь их кони провели в одном загоне, а возницы - вместе у одного костра.

Когда же наутро они встретились у брода, чтобы продолжать поединок, Кухулин увидел, что Фердиад уже не тот, что был прежде: и взгляд его стал мрачен, и не мог он уже прямо держаться, а шел сгорбившись, еле волоча ноги.

Великая печаль охватила Кухулина. Он перешел вброд реку и, приблизившись к Фердиаду, сказал ему:

Друг мой, товарищ и побратим, вспомни, как мы любили друг друга, как вместе проливали кровь в жестоких битвах, боях и сраженьях. Послушай своего младшего брата: откажись от единоборства у брода!

На это Фердиад ниже опустил голову, чтобы не смотреть в глаза Кухулину, и сказал с грустью, что не может он нарушить свое слово, данное в злую минуту королеве Мав, и будет биться с Кухулином, пока один из них не победит.

На этот раз они вместе выбрали оружие, и бой начался.

Весь длинный день в полной тишине они метали тяжелые копья, сшибались на острых мечах, рубили, кололи, резали и наносили прямые удары. Только темный вечер заставил их кончить единоборство.

Все так же молча побросали они оружие своим возницам и, не обнявшись, не сказав друг другу доброго слова, мрачно разошлись по своим палаткам.

Ту ночь их кони провели в разных загонах, а возницы - каждый у своего костра.

Рано утром Фердиад поднялся первым и надел свои самые прочные, самые тяжелые, непроницаемые боевые доспехи, чтобы защитить себя от ужасного рогатого копья - Га-Бульга, каким славился Кухулин в поединке у брода.

Вскоре вышел к реке и Кухулин, и бой разгорелся, свирепый и беспощадный.

Удары их копий были так сильны, что щиты бойцов прогнулись внутрь. Шум битвы их был так велик, что вспугнул всех демонов неба и заставил их носиться в воздухе с громкими криками. Так тяжела была поступь бойцов, что они вытеснили реку из берегов.

Уже близился вечер, когда Фердиад неожиданным выпадом жестоко ранил Кухулина, вонзив свой меч в его тело по самую рукоять, и кровь рекой полилась из раны и затопила брод.

Кухулин не успел ответить, а Фердиад следом за первым ударом нанес второй и третий.

Только тогда крикнул Кухулин своему вознице Лойгу, чтобы подал он рогатое копье Га-Бульгу. Прицелившись, он метнул его двумя пальцами ноги, и Га-Бульга, пробив тяжелые доспехи Фердиада, смертельно поразило его.

Вот и пришел мне конец, мой Кухулин,- произнес Фердиад и рухну на землю.

Увидев, как падает на землю его друг и названый брат, Кухулин отбросил страшное свое оружие и кинулся к Фердиаду. Он склонился над ним, поднял его на руки и с осторожностью перенес через брод на северную сторону реки - сторону славных уладов. Не хотел он оставлять друга своих юных лет, своего названого брата, соратника в грозных битвах на земле врагов, на южном берегу реки.

Кухулин опустил Фердиада на землю, склонился над ним и стал горько его оплакивать. Забывшись в горе и не думая об опасности, Кухулин долго просидел так возле убитого друга, пока его возница Лойг не посоветовал ему уйти подальше от брода, где в любую минуту на него могли напасть коварные воины королевы Мав.

На слова Лойга Кухулин медленно поднял голову и сказал тихо, печально:

Друг мой Лойг, знай и запомни: отныне и впредь любая битва, любой бой или сраженье покажутся мне пустой шуткой, забавой, игрушкой после поединка с милым моему сердцу Фердиадом.

И такую песню сложил Кухулин, оплакивая убитого друга:

В ученье у Скатах мы были рядом -

У грозной наставницы юных лет

Вместе прошли мы науку побед…

В играх, забавах мы были рядом,

Пока у брода не встретил ты смерть.

В боях жестоких мы бились рядом,

И каждому щит был от Скатах в дар -

За первый успех, за верный удар…

И вот у брода ты встретил смерть.

В играх, забавах мы были рядом,

Милый мой друг, мой светоч, брат мой, Гроза героев, славный герой, Без страха ты шел в последний бой… И вот у брода ты встретил смерть.

В играх, забавах мы были рядом,

Пока у брода не встретил ты смерть, О лев свирепый, лютый и мудрый, О вал морской, что о берег бьет, С пути все сметая, ты шел вперед…

И вот у брода ты встретил смерть.

В играх, забавах мы были рядом,

Пока у брода не встретил ты смерть,

Любимый друг мой, отважный Фердиад,

Все смерти стоят твоей одной.

Вчера высокой ты был горой.

Сегодня у брода ты встретил смерть.

На рассвете войско выступило в поход под предводительством Фергуса Мак Ройха, и, дойдя до границ Ульстера, Фергус попросил всех соблюдать осторожность, чтобы Кухулин из Муиртемне, охранявший южные границы Ульстера, не напал на них неожиданно. В то время Кухулин и отец его Суалтайм действительно были на границе, и Кухулин, которого Фергус предупредил о приближении войска, велел Суалтайму идти в Эмайн-Маху и передать весть жителям Ульстера. Однако сам герой не остался охранять земли уладов, поскольку у него была договоренность с девушкой, жившей у жены Лойгайре-землепашца; он отправился в лес и там, стоя на одной ноге и прикрыв один глаз, одной рукой срубил молодой дуб и скрутил его в кольцо. Затем он начертал на кольце огамическими письменами, как оно было сделано, и наложил на воинство Медб гейс не уходить с этого места, пока кто-нибудь не сделает таким же способом такое же кольцо, «кроме моего друга Фергуса Мак Ройха», закончил он и подписался. Кольцо это Кухулин водрузил на острый верх камня в Ард-Куиллен и пошел на свидание

Придя на Ард-Куиллен, воины Медб нашли кольцо и принесли его Фергусу, чтобы тот прочел надпись. Никто из воинов не смог повторить подвиг Кухулина, поэтому армия стала лагерем в ближайшем лесу. Ночью выпал снег, и войско пребывало в положении довольно бедственном, но, когда взошло солнце, они по белой равнине продолжали путь в Ульстер, сочтя, что запрет действует в течение одной ночи.

БРОД СТВОЛА

Кухулин отправился в погоню и определил по следам, что в армии Медб 54 000 человек. Обойдя войско, он зашел спереди и вскоре натолкнулся на две колесницы, посланные на разведку. Он убил воинов и возниц, затем одним ударом меча срубил ствол с четырьмя ветвями, воткнул его глубоко в отмель у брода, называемого Ат-Габла (Брод Ствола), и насадил на каждую ветвь по окровавленной голове. Когда отряды Медб подошли, то, естественно, изумились и испугались, и Фергус объявил, что на них наложен гейс не переходить этот брод, пока один из них не вырвет ствол так же, как он был воткнут - пальцами одной руки. Сказав это, Фергус сам полез в воду, и под ним развалились семнадцать колесниц, прежде чем он смог осуществить этот подвиг, но в конце концов он вытянул дерево; и поскольку было уже поздно, воинство здесь же и заночевало. Все эти кухулинские выдумки имели своей целью задержать захватчиков, пока улады не оправятся от своего недуга.

Далее в тексте легенды - в том виде, как она помещена в Лейнстерской книге, а также в некоторых других источниках, - следует своего рода интерлюдия: Фергус объясняет Медб, кто их противник («мальчик Кухулин на Кердда, что доводится Конхобару и мне самому приемным сыном» ), и повествует о детских подвигах героя, часть из которых была уже описана в этой книге.

ВОЗНИЦА ОРЛАМА

На следующий день войско продолжало свой путь и снова встретилось с Кухулином; но на сей раз герой был более благодушен. Услышав, как рубят лес, он отправляется выяснить, в чем дело, и узнает, что это колесничий Орлама, сына Айлиля и Медб, вырезает из падуба оглобли для колесницы, «ибо вчера износились все наши в погоне за славным оленем, самим Кухулином»1. Кухулин, который, как следует помнить, вообще-то выглядел довольно хрупким, однако в битве увеличивался в размере и страшно искажался (что напоминает нам о неистовстве берсерков), решил помочь вознице. «Что мне делать - собирать шесты или очищать их от коры?» - спросил он. «Можешь очищать их от коры», - сказал колесничий. Герой брал деревца, пропускал их между пальцами ног и рук, и они становились такими гладкими и блестящими, будто над ними поработал плотник. «Посмотрел на это возница и молвил:

Вижу, что недостойную работу поручил я тебе. Ответь же мне, кто ты, о воин?

Я тот достославный Кухулин, о ком говорил ты, - ответил Кухулин.

Гибелью буду наказан за то, что я сделал! - вскричал юноша.

Я не убью тебя, юноша, - молвил Кухулин, - ибо не проливаю кровь гонцов, возниц и безоружных. Но иди и скажи твоему господину Орламу, что Кухулин собирается навестить его».

Возница бросается бежать, но Кухулин следует за ним, а под конец опережает его и срубает Орламу голову. Какое-то время войско Медб видит, как он потрясает своим кровавым трофеем; затем он вновь скрывается из виду - так впервые коннахтцы видят своего врага.

НЕИСТОВСТВО КУХУЛИНА

Далее мы видим несколько отрывочных эпизодов. Воинство Медб разоряет Брегу и Муиртемне, но не может пройти в Ульстер. Кухулин не отступает от них, он убивает по двое и по трое воинов, и никто не знает, где он окажется в следующий момент. Даже королеву охватывает трепет, когда неизвестный стрелок сшибает камнями сидящих у нее на плечах куницу и птичку. Затем, когда бешенство Кухулина усиливается, он, приобретя нечеловеческую мощь, бросается на целые отряды воинов Коннахта, и таким образом гибнут уже сотни. Здесь описывается его «чудесное искажение», всегда посещавшее его в бою. Он сделался «многоликим, ужасным, неузнаваемым, диким. Вздрогнули бедра его, словно тростник на течении или дерево в потоке, задрожало нутро его, каждый сустав, каждый член. Под оболочкою кожи чудовищно выгнулось тело, так что ступни, колени и голени повернулись назад, а пятки, икры и ляжки очутились впереди… У затылка сошлись мышцы головы и любой из их непомерных, бессчетных, могучих, увесистых круглых бугров был подобен голове месячного ребенка… Внутрь втянул он один глаз, да так, что и дикому журавлю не изловчиться бы вытащить его из черепа на щеку. Выпал наружу другой глаз Кухулина, а рот дико искривился… Громовые удары сердца о ребра можно было принять за рычание пса или грозного льва, что напал на медведя. Факелы богинь войны, ядовитые тучи и огненные искры виднелись в воздухе и в облаках над его головой… Словно ветви боярышника, которыми заделывают дыру в изгороди, свились волосы на голове юноши… Будто мачта огромного корабля был высокий, прямой, крепкий, могучий и длинный поток темной крови, что вздымался над его макушкой и расходился магическим темным туманом, словно над домом струящийся дым, когда зимним вечером останавливается там король».

ДОГОВОР У БРОДА

Медб пытается великими дарами склонить Кухулина на свою сторону, и они беседуют, стоя на противоположных концах долины. Она удивлена его мальчишеской внешностью. Кухулин остается верен Ульстеру, и смерть все ближе подступает к коннахтцам; мужи боятся выходить за добычей, кроме как отрядами по двадцать - тридцать человек, а по ночам камни из пращи Кухулина летают через лагерь, убивая и увеча. Наконец, при посредничестве Фергуса, найден компромисс. Кухулин обязуется не причинять вреда армии, если они будут посылать к нему на поединок по одному воину. Кухулин будет ждать противника у брода на реке Ди, теперь называемого Бродом Фер Диада. Пока идет схватка, воинство может продвигаться вперед, но когда она заканчивается, армия обязана до следующего утра разбивать лагерь. «Лучше терять одного воина каждый день, чем сотню», - согласилась Медб, и договор был заключен.

ФЕРГУС И КУХУЛИН

Далее следует рассказ о нескольких поединках, в которых Кухулин выходит победителем. Медб уговаривает Фергуса сразиться с ним, но эти двое вовсе не собираются биться друг с другом, и Кухулин даже обещает отступить перед Фергусом в случае необходимости; в свою очередь, и Фергус обещает ему то же самое. Как эти обещания были выполнены, мы увидим позднее.

ПОХИЩЕНИЕ БУРОГО БЫКА

Во время поединка Кухулина с героем Нат Крантайлом Медб вместе с третью своего войска дошла до самого Дансеверика, что лежит на северном побережье, грабя и разоряя все на своем пути. Но Морриган уже раньше предупредила Бурого из Куальнге (графство Даун), чтобы он скрылся, и бык, вместе со стадом коров, спрятался в долине Слиаб-Кулинд, ныне графство Армаг. Воины Медб отыскали его там и, ликуя, вместе со стадом погнали к себе, но по дороге их встретил Кухулин. Тот убил главу процессии - Буйде, сына Байн Блаи, - но не смог отобрать быка, и сказано, что «за все время похода не было Кухулину большего горя, безумия, бесчестия, чем это».

МОРРИГАН

Вроде бы война на этом должна была прекратиться, поскольку цель была достигнута, но армии четырех южных провинций под предводительством Медб собирались разграбить Ульстер, и Кухулин продолжал оставаться единственным стражем границ. Медб не выполняла условия договора, ибо однажды против Кухулина вышли сразу двадцать воинов, и ему пришлось немало потрудиться, чтобы не погибнуть. Здесь в тексте присутствует любопытный эпизод сражения с Морриган. Кухулину явилась юная девушка, одетая в многоцветный плащ, представилась королевской дочерью, заявила, что слышала рассказы о его великих подвигах и хочет предложить ему свою любовь. Кухулин грубо сказал, что он устал в битвах и не собирается иметь дело с женщинами. «Тогда плохо будет тебе, когда ты станешь иметь дело с мужчинами, - отвечала дева, - ибо я угрем обовьюсь вокруг твоих ног у Брода». Затем она вместе с колесницей исчезла; герой видел теперь лишь ворону, сидящую на ветке, и понял, что он говорил с Морриган.

ПОЕДИНОК С ЛОХОМ

Следующим, кого Медб послала биться с Кухулином, был Лох, сын Мо Фебиса. Нам сообщают, что перед встречей с ним Кухулин вымазал себе подбородок соком куманики, дабы Лох не отказался сражаться с безбородым юнцом. Итак, они вступили в поединок у Брода, и Морриган предстала перед ними в облике белой красноухой телки; но Кухулин тут же пробил ей глаз копьем. Тогда она обернулась черным угрем и обвилась вокруг его ног, и, прежде чем он сумел высвободиться, Лох ранил его. Затем она обратилась в волчицу, и снова Лох ранил героя прежде, чем он прогнал ее. Тут Кухулином овладело неистовство битвы, и он ударом га булга поразил Лоха в сердце. «Позволь мне встать, - сказал тот, - чтобы я мог упасть лицом на твою сторону Брода, а не назад, в сторону людей Эрин». - «Это желание воина, - отвечал Кухулин, - и оно будет исполнено». Так умер Лох; и сказано, что Кухулином овладело великое уныние, ибо он устал от беспрерывных сражений, был жестоко ранен и ни разу не спал с самого начала войны, разве что опершись на свое копье; и он отправил своего возницу, Лаэга, чтобы тот все же привел уладов к нему на помощь.

ЛУГ-ПОМОЩНИК

Но, когда Кухулин лежал на кургане Лерга, мрачный и подавленный, наблюдая, как в вечернем полумраке загораются огни огромного лагеря его врагов и как сверкают их бесчисленные копья, он внезапно увидел, как через лагерь проходит высокий прекрасный воин, и никто из тех, рядом с кем он оказывается, даже не оборачивается к нему. На нем - шелковая рубашка, вышитая золотом, и зеленый плащ с серебряной застежкой; в одной руке он держит черный щит, украшенный серебром, в другой - два копья. Незнакомец приближается к Кухулину, ласково и мягко говорит о его долгих трудах и тяжелых ранах и прибавляет наконец: «Спи теперь, Кухулин, на холме Лерга; спи три дня и три ночи, а пока я сам стану защищать Брод перед воинством Медб». Тогда герой погружается в беспробудный сон, а незнакомец тем временем прикладывает к его ранам целебные травы, так что тот просыпается здоровым и освеженным, а пока он спит, неизвестный защищает Брод. И Кухулин понимает, что это был Луг, его отец, пришедший из жилищ Племен богини Дану, чтобы помочь своему сыну в черный час.

САМОПОЖЕРТВОВАНИЕ ЮНОШЕЙ

Но улады все еще беспомощны. Однако в Эмайн-Махе находится трижды пятьдесят юношей, сыновья королей, благородные и умеющие обращаться с оружием; на них не лежит проклятие Махи, касающееся только взрослых. Услышав, в каком отчаянном положении находится Кухулин, еще недавно их товарищ по играм, они надевают броню, берут мечи и копья и отправляются оборонять Ульстер во главе с Фолломайном, сыном Конхобара. И Фолломайн приносит клятву не возвращаться в Эмайн, пока он не сможет принести туда золотую корону Айлиля. Трижды они нападают на армию Медб, и втрое больше врагов, чем их самих, гибнет от их рук, но в конце концов они побеждены и разбиты и никого не остается в живых.

БОЙНЯ НА МУИРТЕМНЕ

Все это произошло, пока Кухулин спал; когда же он пробудился и услышал о том, что случилось, ярость битвы охватила его, и он вскочил в боевую колесницу и помчался на воинство Медб. И колесница вспахивала землю, пока борозды не стали напоминать крепостные рвы, и лезвия над ее колесами перемалывали тела сбежавшихся врагов; когда же Кухулин кричал от ярости, все демоны и дикие твари в Эрин голосили в ответ, так что войско пришло в смятение от шума и страха, и многие погибли от мечей соратников, и многие - от ужаса. И то была великая и страшная битва, называемая Бойня при Муиртемне. Так Кухулин отомстил за юношей Эмайн: шестнадцать раз по двадцать королей погибли на стороне Медб, не считая лошадей, женщин, собак и простого народа. И сказано, что там же бился и Луг, сын Этлин.

КЛАН КАЛАТИН

Далее мужи Эрин решили послать на поединок с Кухулином Клан Калатин. Калатин был маг, и он со своими двадцатью семью сыновьями составлял как бы одно существо, сыновья были частями своего отца, и что делал один из них, делали и все остальные. Ядом были пропитаны их тела, и прикосновение их оружия до исхода девятого дня убивало любого воина. И вот руки их разом метнули копья, но Кухулин сумел принять на щит все двадцать восемь копий, и ни одно из них не пролило его крови. Затем юноша вынул меч, чтобы обрубить древки копий, торчавшие из щита, но тут Клан Калатин бросились на него и повалили, притиснув лицом к камням. Тогда Кухулин испустил страшный крик, ибо неравным был поединок, и один из изгнанников-уладов, Фиаху, сын Фир Аба, сражавшийся на стороне Медб и наблюдавший в этот момент за боем, не смог смотреть спокойно, как гибнет герой, схватил меч и одним ударом обрубил двадцать восемь рук, его державших. Тогда Кухулин вскочил и разметал врагов в клочки, так что никто не спасся и некому было рассказать Медб о том, что сделал Фиаху, поэтому он и его воины - тридцать сотен мужей из рода Рудрайге - остались в живых.

БОЙ С ФЕР ДИАДОМ

Итак, Кухулин одолел всех сильнейших воинов Медб, кроме самого могучего из них после Фергуса, Фер Диада, сына Дамана. Поскольку Фер Диад с детства дружил с Кухулином, он не хотел выходить против него; и теперь, когда Медб попросила его об этом, он отказался. Она пообещала ему в жены свою дочь, прекрасную Финдабайр, если только он согласится сразиться с Кухулином, но Фер Диад опять отказался. Наконец она приказала ему, пригрозив, что иначе все поэты Эрин покроют его позором в насмешливых стихах, и тогда, охваченный гневом и скорбью, Фер Диад велел своему колесничему приготовиться к завтрашней битве. Уныние воцарилось среди его людей, ибо они знали, что, если встретятся в бою Кухулин и их господин, один из них погибнет.

Ранним утром Фер Диад отправился к Броду и там на подстилках и шкурах спал до прихода Кухулина. Когда окончательно рассвело, услышал возница Фер Диада грохот приближающейся колесницы; он разбудил воина, и два друга обменялись приветствиями, стоя на разных берегах Брода. Затем Кухулин сказал: «Не ты, о Фер Диад, должен бы сражаться со мной. Когда мы жили у Скатах, разве не бились мы всегда бок о бок, разве не терпели мы вместе нужду и лишения? Разве не были мы друзьями в пиру и на празднестве? Разве не делили мы постель и не спали рядом?» Но Фер Диад отвечал: «О Кухулин, совершивший чудесные подвиги, хотя мы вместе учились поэзии и знаниям и хотя я слышал твои слова о наших прежних деяниях, все же моя рука нанесет тебе раны. Не вспоминай о нашей дружбе, о Пес Улада; это не поможет тебе, это не поможет тебе».

Затем они стали выбирать оружие. Фер Диад напомнил Кухулину о маленьких дротиках, метанию которых обучились они у Скатах, и было решено начать с них. И вот, подобно пчелам в летний день, замелькали над Бродом дротики, но до самого полудня не пролилось в этой схватке ни капли крови. Тогда они взяли крепкие острые копья, и теперь, наоборот, никому не удавалось отбить удара, так что кровь потекла рекой. Наконец наступил вечер. «Давай пока закончим», - сказал Фер Диад, и Кухулин согласился. Они передали оружие колесничим, обнялись, трижды поцеловали друг друга и разошлись отдыхать. Лошади их спали в одном загоне, возницы грелись у одного костра, а сами герои обменивались пищей, питьем и лечебными травами.

На следующий день они вновь встретились у Брода, и поскольку раньше выбирал оружие Фер Диад, то теперь это надлежало делать Кухулину. Тот выбрал тяжелые копья с широкими наконечниками, предназначенные для ближнего боя, и на них герои сражались, стоя на колесницах, до самого заката; устали и лошади, и возницы, и на телах противников было множество ран. Наконец они прекратили схватку и отбросили оружие. И, как и в прошлый раз, они обнялись и поцеловались и так же разделили пищу и питье и лечебные травы и мирно спали до утра.

Однако на третий день Фер Диад выглядел больным, и Кухулин упрекал его за то, что он вышел на битву против друга ради девы, пусть даже это Финдабайр, которую Медб предлагала каждому герою, включая и самого Кухулина; но Фер Диад отвечал: «О благородный Пес, если бы не вышел я на бой, когда меня позвали, лег бы позор на меня в РатКруахан». Теперь была очередь Фер Диада выбирать оружие, и он предлагает взять «тяжелые грозноразящие мечи»; но хотя противники отрубают от бедер и плеч друг друга огромные куски мяса, никто не может одолеть другого, и вечером поединок заканчивается. На этот раз они расстаются с тяжелым сердцем, уже не обмениваются дарами, и лошади их и возницы спят отдельно.

ГИБЕЛЬ ФЕР ДИАДА

Фер Диад знал, что на четвертый день поединок должен так или иначе закончиться, и поэтому с особой тщательностью выбрал себе доспехи. Сперва он надел рубашку с каймой из блистающего золота, а поверх - передник из коричневой кожи. На живот он привесил плоский камень, огромный, как мельничный жернов, а сверху привязал тяжелый и крепкий железный передник, поскольку боялся, что Кухулин может воспользоваться га булга. На голову он водрузил свой высокий шлем, украшенный самоцветами и эмалью, затем прицепил меч с золотой рукоятью, а на левую руку привесил широкий щит с пятьюдесятью бронзовыми шишками. Так он стоял у Брода и, в ожидании противника, подкидывал свое оружие вверх и снова ловил его и проделывал много чудесных боевых приемов; и когда Кухулин увидел это, то сказал Лаэгу, своему вознице: «Если случится мне уступать в сражении, черни, поноси и порочь меня, раздувая мой боевой пыл и ярость. Если же буду брать верх я, хвали, славословь и превозноси меня» - ибо сегодня ему требовались все силы.

«О Фер Диад, - спросил Кухулин, - каким оружием будем мы сегодня сражаться?» - «Сегодня тебе выбирать», - отвечал Фер Диад. «Тогда - все или ничего», - сказал Кухулин, и Фер Диад сокрушился сердцем, когда услышал это, но все же ответил: «Да будет так». Бой начался. До полудня они сражались на копьях, и никто не мог одолеть другого. Наконец Кухулин вынул меч и попытался срубить Фер Диаду голову над кромкой щита, но великан из племени Фир Болг отбросил его прочь. Трижды Кухулин подпрыгивал высоко в воздух, пытаясь поразить противника поверх щита, и трижды Фер Диад ловил его на щит и отбрасывал, как ребенка, прочь. И Лаэг, насмехаясь над ним, закричал: «Он бросает тебя, как река пену, он размолол тебя, как жернов пшеницу; ты, маленький оборотень, не зови себя больше воином».

Тогда наконец неистовство битвы охватило Кухулина, и он стал расти, пока не перерос Фер Диада, и сияние героя распространялось вокруг его головы. Они сошлись в схватке, кружась и тесня друг друга, так что демоны, оборотни и духи закричали с рукоятей их мечей, и воды брода отступили перед ними в ужасе, так что они сражались, стоя посреди сухого русла реки. И вот Фер Диад сумел застать Кухулина врасплох и ударил его мечом, вонзив его глубоко в тело, и река окрасилась кровью. И Фер Диад стал теснить Кухулина, рубя и терзая его так, что тот не мог уже выдержать и попросил наконец у Лаэга га булга. Услышав это, Фер Диад опустил свой щит, прикрывая живот, но тут противник швырнул свое копье ему в грудь поверх щита. Фер Диад поднял щит, и тогда Кухулин пальцами ноги бросил га булга, и оно прошло через железный передник и на три части разбило камень размером с мельничный жернов и погрузилось глубоко в тело, вонзившись в каждый член своими зубцами. «Довольно, - вскричал Фер Диад, - теперь я умру! Злое это дело, что я пал по твоей вине, о Кухулин». Кухулин подхватил его и перенес через Брод, чтобы он умер на северной его стороне, а не на стороне воинства Эрин. Герой опустил умирающего друга на землю, и слабость охватила его, и он сам уже готов был упасть, когда Лаэг вскричал: «Поднимайся, о Кухулин, ибо сейчас на нас нападут ирландцы! Они уже не согласятся на поединок - теперь, когда погиб Фер Диад». - «Зачем мне вставать, о возничий, когда он пал от моей руки?» - вопросил Кухулин, и забытье, подобное смерти, охватило его. И воинство Медб с радостными кликами, подбрасывая копья и распевая победные песни, ворвалось в Ульстер.

Но прежде чем миновать Брод, они подняли тело Фер Диада и уложили его в могилу, и соорудили над ней курган, и водрузили на нем погребальный камень, где огамическими письменами указали имя и род. А из Ульстера явились друзья Кухулина, и они унесли его в долину Муиртемне, где омыли его раны, а его родичи из Племен богини Дану кидали в реку целебные травы, чтобы раны скорее зажили. Но он немало дней пролежал там в слабости и оцепенении.

Герой из героев, славный воин древнего Ульстера, первый среди воинов Красной Ветви короля Конхобара, бесстрашный уладский пес - так называли Кухулина его друзья и враги.

И был еще только один воин в пяти королевствах древней Ирландии, или, как тогда говорили,- в Эрйне, который мог сравниться с Кухулином в отваге и боевом искусстве. То был Фердиад, сын Дамона.

Эти два славных героя - Кухулин и Фердиад - были названными братьями и друзьями. Они вместе росли, вместе обучались приемам боевой силы и мужества у грозной воительницы Скатах на острове Скай. Там прошла их юность, там они познали любовь и возмужали, оттуда рука об руку отправились на ратные подвиги в чужие, далекие страны.

Их преданность и верную дружбу скрепила кровь, пролитая во многих опасных битвах, боях и сражениях. Но случилось так, что, рассердившись на злого и коварного короля Конхобара, Фердиад вместе с другими воинами Красной Ветви покинул Ульстер и ушел на службу к гордой и жестокой коннахтской королеве Мав.
Как раз в ту пору Мав задумала идти войной на королевство Ульстер. Ей давно хотелось показать королю уладов Конхобару, что не он самый сильный король в Эрине.

Она собрала всех своих славных воинов, и сама повела их на север в Ульстер. Время для войны она выбрала удачное - короля Конхобара и его воинов одолел тяжкий недуг. Это случалось с ними к началу каждой зимы - в наказание за то, что однажды король Конхобар надсмеялся над богиней войны Махой.

И вот когда все уладские воины обессилели от недуга, королева Мав покинула Коннахт и подошла со своим воинством к самой границе Ульстера - к Северному Проходу.
Узнав, что на Ульстер идет могучее войско королевы Мав, Кухулин послал своего возницу Лойга к богине Махе с великой просьбой, чтобы она сняла свое проклятье с уладов. А пока силы к ним еще не вернулись, Кухулин один вышел защищать Северный Проход от врага.
Проклятье богини Махи его не коснулось: когда с уладами только случилось это несчастье, Кухулин еще не родился.

Не проходило дня, чтобы от руки Кухулина пало меньше ста воинов королевы Мав. Недаром шла о нем слава героя из героев, бесстрашного бойца, победителя во многих битвах.
Мало того, по ночам Кухулин незаметно подбирался к самому лагерю гордой королевы и камнями, метко пущенными из пращи, разгонял всю ее стражу. Так что никому не было от него покоя не только днем, но и ночью.

Тогда надумала королева Мав направить к Кухулину гонцов и послов. Гонцы бегали от нее к палатке Кухулина и обратно, передавая ее вопросы и его ответы. И было решено между ними, что не станет больше королева Мав продвигаться в Ульстер форсированным маршем, а будет каждый день посылать к Кухулину по одному воину для встречи в славном поединке. Условились они, что пока он будет биться в поединке, она может идти со своим войском вперед, но как только воин ее будет убит - коли это случится,- она остановится до следующего дня.
«Лучше уж я буду терять в день по одному воину, чем по сто»,- думала коварная Мав.

Но шел день за днем, и Кухулин убивал в честном поединке одного за другим лучших ее воинов. И настал день, когда королева Мав не знала, кто бы еще мог сразиться и выдержать бой с Кухулином.
Пришлось ей созвать большой совет мужей Эрина. Стали мужи Эрина думать и, подумав, сошлись на одном:
- Фердиад, сын Дамона! Ибо в битве, в бою и в сражении он один равен храбрейшему герою Кухулину. Вместе росли они, вместе обучались приемам боевой силы и мужества у грозной Скатах.
- Удачный выбор! - одобрила королева.

И послали гонцов и послов за Фердиадом. Но Фердйад отказался, отверг, отослал назад гонцов и послов королевы. Не пошел он на ее зов, ибо знал, чего хотят от него: чтобы вступил он в единоборство с милым другом своим, названым братом и советником.

Тогда Мав послала к Фердиаду друидов и злых певцов, чтобы они спели ему три цепенящих песни и три злых заклинания - на позор, посмеяние и презрение,- если Фердиад откажется к ней прийти.
На этот раз Фердиад пошел, ибо легче, казалось ему, пасть от копья силы, ловкости и отваги, чем от стрел стыда, позора и поношения.
Мав сама вышла к нему навстречу и приняла его с честью и приветом. Потом созвала своих вождей и военачальников и приказала им устроить в честь Фердиада пир.

За столом Фердиад сидел от нее по правую руку. А с другой стороны рядом с ним Мав посадила свою дочь Фйндабайр и наказала ей подливать герою лучшие вина, чтобы его кубок никогда не оставался пустым.
Фердиад быстро захмелел и развеселился. Тогда королева стала восхвалять его отвагу, мужество и геройские подвиги и посулила ему несметные богатства, новые земли и свою дочь Фйндабайр в жены, если он вступит в единоборство с Кухулином.
Собравшиеся за столом громко приветствовали такие слова королевы.
Все, кроме Фердиада.

Он один сидел молча. Горько было ему даже думать о бое со своим другом, товарищем и побратимом. Он сказал королеве:
- Твои дары поистине щедры и прекрасны, гордая Мав! Но я недостоин их. Никогда я не приму их в награду за бой с милым моим другом Кухулином.
Еще он так сказал королеве:
И сердца наши бились рядом, И в лесах мы сражались рядом, На постели одной спали рядом, Устав, обессилев в жестоком бою…

И поняла тогда Мав, что такую преданность и любовь не разрушить ни лестью, ни подкупом. И задумала она иной план.
Когда Фердиад кончил песню об опасных делах, какие они свершали вместе с Кухулином, она, сделав вид, будто не слышала, что он только что говорил, обернулась к своим воинам и советникам и спокойно заметила:
- Пожалуй, теперь я готова поверить тому, что говорил о Фердиаде Кухулин.
- А что Кухулин говорил обо мне? - спросил Фердиад.
- Он сказал, что ты слишком опаслив и осторожен, чтобы выступить против него в поединке,- ответила Мав.

Фердиада охватил гнев, и он воскликнул:
- Не следовало Кухулину так говорить обо мне! Не мог он,
положа руку на сердце, сказать, что хоть раз я был трусом или выказал недостаток храбрости в наших общих делах. Клянусь моим славным оружием, завтра же на рассвете я первый вызову его на бой, который мне так ненавистен!
И, не прибавив больше ни слова, Фердиад, печальный, вернулся в свою палатку.
В ту ночь не слышно было ни музыки, ни песен среди верных воинов Фердиада. Они видели, как вернулся с королевского пира их начальник и господин, и шепотом вели беседу, с тревогой вопрошая друг друга, что же будет. Они знали, что Фердиад искусен и неустрашим в бою, но они знали, что не менее искусен и столь же неустрашим Кухулин.
Как им было не знать, что когда встречаются в честном поединке два таких бесстрашных героя, одному из них суждено погибнуть!
Фердиад отдыхал до рассвета, а потом велел запрячь колесницу - он хотел явиться на место поединка раньше Ку-хулина.

Возница вывел коней, запряг колесницу и вернулся в палатку к Фердиаду. Он попытался уговорить своего господина не идти в бой на Кухулина. Фердиад не скрыл от него, как тяжело ему выступать против своего побратима, но уж коли он дал слово королеве Мав, он его сдержит:
Лучше б он не давал ей слова!
Печаль и гнев не оставляли Фердиада при мысли об этом. Он пришел в палатку уладских воинов и, повысив голос, громко сказал, чтобы слышали все:
- Пусть лучше мне погибнуть от руки славного Кухулина, чем ему от меня! А если падет от моей руки Кухулин, не жить и королеве Мав и многим из ее славных воинов. Виною тому обещание, какое она вырвала у меня, когда я был пьян и весел у нее на пиру. Верьте мне!
Потом Фердиад взошел на колесницу и устремился к броду через реку на место поединка. Там он заставил возницу распрячь коней и, разобрав колесницу, велел поставить для себя шатер и накрыть его шкурами. Землю застлали пледами, набросали подушек, и Фердиад лег спать до прихода Кухулина.
А пока он спал, верный Кухулину Фёргус тайно покинул палатку коннахтских воинов и отправился к Кухулину, чтобы сказать ему, с кем ему предстоит биться в грядущий день.
- Клянусь жизнью, - р.оскликнул Кухулин, услышав эту весть,- не такой разговор хотелось бы мне вести с моим другом и побратимом! Не из страха перед ним, но из любви и нежной
привязанности. Но раз уж так случилось, лучше мне погибнуть от руки этого славного воина, чем ему от меня!

И Кухулин лег спать и спал долго. Не хотел он рано вставать, чтобы коннахтские воины не сказали, что ему не спится от страха перед Фердиадом. Солнце стояло уже высоко, когда он наконец поднялся на свою колесницу и поехал к броду через реку на место поединка.
Фердиад уже ждал его и, как только Кухулин сошел с колесницы, приветствовал своего друга.

- Ах, Фердиад,- горестно сказал ему в ответ Кухулин,- раньше я верил, что ты приветствуешь меня как друг. Но теперь этой веры больше нет! Как мог ты променять нашу дружбу на лживые обещания вероломной женщины?
Уязвленный упреками Кухулина, Фердиад воскликнул:
- Не слишком ли затянулся наш разговор? Пора вступить в беседу нашим копьям!

И вот, сблизившись, славные воины стали метать друг в друга легкие копья. Словно пчелы в ясный летний денек, летали между врагами острые дротики, и горело солнце на их крыльях - наконечниках.
Так бились они целый день, время от времени меняя оружие. Но и в защите, и в нападении их искусство было равно, и какое бы оружие они ни выбирали, ни разу оно не обагрилось их кровью. Когда же спустилась ночь, они решили, что на сегодня поединок закончен и пора отдохнуть.

Побросав оружие своим возницам, отважные воины кинулись друг другу на шею и трижды по-братски нежно расцеловались.

Потом возницы приготовили для них постели из свежего камыша, для каждого на своем берегу реки: для Фердиада - на южном, для Кухулина - на северном.
Из Ульстера прискакали гонцы и привезли Кухулину целебные травы и снадобья, чтобы поднять его силы и избавить от боли и усталости его натруженное тело. Кухулин разделил все травы и все лекарства поровну и отослал половину Фердиаду.
А коннахтские воины принесли из лагеря для Фердиада еду и питье. Фердиад разделил тоже все поровну и отослал половину Кухулину.
Ночь их кони провели в одном загоне, а возницы - вместе у одного костра.

Наутро, как только засветило солнце, бойцы снова встретились у брода. На этот раз они сражались на колесницах, пуская в ход тяжелые копья. Бой шел весь день, и каждый получил немало жестоких ударов, прежде чем настала ночь и они решили передохнуть. На этот раз оба были так тяжело изранены, что птицы могли влетать в их раны с одной стороны и вылетать с другой.
Но и эту ночь их кони провели в одном загоне, а возницы - вместе у одного костра.
Когда же наутро они встретились у брода, чтобы продолжать поединок, Кухулин увидел, что Фердиад уже не тот, что был прежде: и взгляд его стал мрачен, и не мог он уже прямо держаться, а шел сгорбившись, еле волоча ноги.
Великая печаль охватила Кухулина. Он перешел вброд реку и, приблизившись к Фердиаду, сказал ему:
- Друг мой, товарищ и побратим, вспомни, как мы любили друг друга, как вместе проливали кровь в жестоких битвах, боях и сраженьях. Послушай своего младшего брата: откажись от единоборства у брода!
На это Фердиад ниже опустил голову, чтобы не смотреть в глаза Кухулину, и сказал с грустью, что не может он нарушить свое слово, данное в злую минуту королеве Мав, и будет биться с Кухулином, пока один из них не победит.

На этот раз они вместе выбрали оружие, и бой начался.
Весь длинный день в полной тишине они метали тяжелые копья, сшибались на острых мечах, рубили, кололи, резали и наносили прямые удары. Только темный вечер заставил их кончить единоборство.
Все так же молча побросали они оружие своим возницам и, не обнявшись, не сказав друг другу доброго слова, мрачно разошлись по своим палаткам.
Ту ночь их кони провели в разных загонах, а возницы - каждый у своего костра.
Рано утром Фердиад поднялся первым и надел свои самые прочные, самые тяжелые, непроницаемые боевые доспехи, чтобы защитить себя от ужасного рогатого копья - Га-Бульга, каким славился Кухулин в поединке у брода.
Вскоре вышел к реке и Кухулин, и бой разгорелся, свирепый и беспощадный.
Удары их копий были так сильны, что щиты бойцов прогнулись внутрь. Шум битвы их был так велик, что вспугнул всех демонов неба и заставил их носиться в воздухе с громкими криками. Так тяжела была поступь бойцов, что они вытеснили реку из берегов.

Уже близился вечер, когда Фердиад неожиданным выпадом жестоко ранил Кухулина, вонзив свой меч в его тело по самую рукоять, и кровь рекой полилась из раны и затопила брод.
Кухулин не успел ответить, а Фердиад следом за первым ударом нанес второй и третий.
Только тогда крикнул Кухулин своему вознице Лойгу, чтобы подал он рогатое копье Га-Бульгу.

Прицелившись, он метнул его двумя пальцами ноги, и Га-Бульга, пробив тяжелые доспехи Фердиада, смертельно поразило его.
- Вот и пришел мне конец, мой Кухулин,- произнес Фердиад и рухну на землю.

Увидев, как падает на землю его друг и названый брат, Кухулин отбросил страшное свое оружие и кинулся к Фердиаду.

Он склонился над ним, поднял его на руки и с осторожностью перенес через брод на северную сторону реки - сторону славных уладов. Не хотел он оставлять друга своих юных лет, своего названого брата, соратника в грозных битвах на земле врагов, на южном берегу реки.

Кухулин опустил Фердиада на землю, склонился над ним и стал горько его оплакивать. Забывшись в горе и не думая об опасности, Кухулин долго просидел так возле убитого друга, пока его возница Лойг не посоветовал ему уйти подальше от брода, где в любую минуту на него могли напасть коварные воины королевы Мав.

На слова Лойга Кухулин медленно поднял голову и сказал тихо, печально:
- Друг мой Лойг, знай и запомни: отныне и впредь любая битва, любой бой или сраженье покажутся мне пустой шуткой, забавой, игрушкой после поединка с милым моему сердцу Фердиадом.
И такую песню сложил Кухулин, оплакивая убитого друга:

В ученье у Скатах мы были рядом -
У грозной наставницы юных лет
Вместе прошли мы науку побед…
В играх, забавах мы были рядом,
Пока у брода не встретил ты смерть.
В боях жестоких мы бились рядом,
И каждому щит был от Скатах в дар -
За первый успех, за верный удар…
И вот у брода ты встретил смерть.
В играх, забавах мы были рядом,
Милый мой друг, мой светоч, брат мой, Гроза героев, славный герой, Без страха ты шел в последний бой… И вот у брода ты встретил смерть.
В играх, забавах мы были рядом,
Пока у брода не встретил ты смерть, О лев свирепый, лютый и мудрый, О вал морской, что о берег бьет, С пути все сметая, ты шел вперед…
И вот у брода ты встретил смерть.
В играх, забавах мы были рядом,
Пока у брода не встретил ты смерть,
Любимый друг мой, отважный Фердиад,
Все смерти стоят твоей одной.
Вчера высокой ты был горой.
Сегодня у брода ты встретил смерть.